
Деревянное сердце
Martin RepaВетер принёс множество маленьких парашютиков одуванчиков. В облаке никто не заметил скромное семечко Летнего Дуба. Его регистрационный номер, Дубик 265777, но все зовут его просто... Дубик.
Я приземлился удачно, что вызвало восторженные возгласы у одуванчиков, которые всё ещё парят в воздухе. Другое дело те, кто уже приземлился. Их стоны и крики кажутся мне немного неуместными. В лесу ведь не принято кричать. Многие из них подозревают, что я уже проходил подобные прыжки, так как упал на корешки, а не на крону, как они. Их ругань становится всё громче и грубее. К счастью, они раздражают даже ветер, и он относит их подальше. Я удобно устраиваюсь в мягкой земле, обдуваю ушибленный корешок и погружаюсь в размышления. Мысленно благодарю старейшего дуба Веков, который каждую ночь шептал поучительные слова о жизни в лесу. В родной Дубраве его слушали не только молодые семена, ростки, листья и веточки дубов, но и других деревьев и кустарников.
Наконец-то я могу начать свою собственную жизнь, о которой так много мечтал. Это великолепно! Я свободен, и вся жизнь впереди. Споры ветвей, хихиканье листьев и хвастовство молодых семян остались позади. Я остался один на один со своими мечтами, которые зрели во мне. Мечтами, что рождались во время подсчёта звёзд на ночном небе, под сказки луны и рассказы ветра о далёких странах. Эти мечты зеленели с каждым солнечным днём в ожидании светлого будущего. Я надеялся, что полетаю немного дольше и увижу больше мира, но, похоже, мой желудь оказался ленивым и, очевидно, боится высоты. Так что мы приземлились недалеко от родной Дубравы.
Я не хочу портить себе первые впечатления. Быстро пускаю корни и начинаю исследовать окружающую среду. Мне не могло достаться лучшего места. Прекрасный чернозём, много влаги, и пока что я не заметил ни одного вредителя. Вокруг не видно других деревьев, и кажется, что я здесь один. Это шанс для созревания моих мыслей, которые давно меня преследуют. Дубы, в целом, любят размышлять, что отличает их, например, от менее сообразительных ольх, глупых грабов или совершенно недалёких туй. А я даже среди вдумчивых дубов считаюсь одним из самых глубоких мыслителей. Мысли о значении лесного хозяйства, посадке саженцев или вырубке тропических лесов отходят на второй план, а всё громче звучит вопрос, на который я не могу найти ответ: каково моё предназначение в этом огромном потоке жизни, который называют флорой?
Ход мыслей внезапно прерывает странный зуд в моём «подбрюшье», который быстро перерастает в тупую боль. Когда боль утихает, я чувствую возбуждение. Я полон странных желаний, что сбивает меня с толку. Дуб Веков никогда не говорил о том, что желания могут довести до раскола. Но у меня именно такое чувство.
„Ааа,“ что-то прорывается из моей задней части. Думаю, я недалёк от истины, если скажу, что это, наверное, мой первый росток. Назову его Ростик Первый. С одной стороны, меня немного раздражает, что теперь я не смогу спокойно предаваться своим размышлениям, но с другой стороны, я рад, что у меня появился товарищ. Однако Ростик не разделяет моей радости. Его неприятное, даже немного заносчивое выражение лица сменяется глубоким вдохом. Без дальнейших церемоний он зарывается в землю. Вот такие нынче ростки! Даже не поздоровался и сразу спрятался в землю. Я снова возвращаюсь к своим делам. Чувствую, как во мне начинает течь новая энергия.
„Но... что…“ раздаётся боль в моей кроне. Это, должно быть, шутка. Крона трескается, и из неё вылезает ещё один Ростик. Этот намного разговорчивее. После нескольких лёгких вопросов, на которые могла бы ответить даже ольха, Ростик Второй начинает рассуждать о том, что он думает обо мне и моём внутреннем мире. Отзыв не лестный, но мне забавно. Он выглядит очень смешно, весь перепачканный каким-то слизью. Думаю, мы вместе много насмеёмся. На данный момент я начинаю его игнорировать, потому что, глядя на него, мне слепит глаза. Поговорим вечером.
Отвожу взгляд и замечаю... да, что-то движется. На длину тридцати листьев прорастает… берёза. Да, это берёза, и какая! Для нас, дубов, берёзы, что-то особенное. Они имеют оттенок экзотики, ведь родом они из сибирской тундры. Правда, они обычно высокомерные и властные. Надеюсь, эта такой не будет.
Кажется, это всего лишь семечко берёзы Белой. Я пытаюсь что-то прошептать ей, но мой голос ещё не обрел нужную силу, и поэтому я вымещаю раздражение на обоих Ростиках и замыкаюсь в себе.
Дубик постепенно рос: из ростков появились веточки, из веточек, ветви. Это был великолепный дуб, полный силы и всего, что олицетворяют эти деревья. Его корни были крепкими и жёсткими, способными пробиться даже через самую твёрдую почву. Ствол был длинным, широким и ровным. Многие дятлы и древесные вредители сломали свои клювы и зубы, пытаясь повредить его. А венчала всё это его великолепная раскидистая крона, которая своей величественной красотой и изяществом превосходила даже ясени, известные своими изящными кронами.
Но самым прекрасным в Дубике была не его мощная внешность. Это была мудрость дубов, переданная ему поколениями и унаследованная от отца. Ласковость, полученная от матери Воды. Нежность, подаренная крестными родителями Солнцем и Луной. И вдумчивость, впитанная из советов дяди Ветра. Возможно, именно эта мудрость удерживала его от того, о чём он мечтал долгие годы.
Берёза тоже выросла. Теперь Дубик знал, что её зовут Береза 265777, но все в лесу звали её просто, Береза. Одна лесная поляна, два великолепных дерева. Идиллия. Вместе они выросли. Вместе пережили долгие зимы, когда могучий дуб защищал хрупкую берёзу от северных ветров. Вместе пережили знойные летние дни, когда он своей кроной укрывал её от жгучих солнечных лучей, а своими длинными корнями добывал для неё влагу, потому что она была ему дороже самого себя. Вместе они танцевали под ритмы ветра. Вместе цвели, вместе сбрасывали листья. Всё это их объединяло... и одновременно разделяло.
Дубик становился всё более молчаливым. Это было странно, ведь вся поляна, а порой и весь лес знали его как жизнерадостного и весёлого.
Да, я был таким. Знал, что радуюсь жизни благодаря Берёзе. Это не были искусственные шутки, радость исходила изнутри. Я жонглировал гнездом с птенцами, обрушивал ветку на охотника или метко бросал жёлуди в мелких грызунов, и... смеялся весь лес. И она тоже. Её тонкие веточки шептали в такт, а белоснежная кора сияла. С каждым днём она становилась мне всё дороже.
Сначала я ругал себя.
«Дубик, не глупи, ведь у тебя есть и мужские, и женские органы». Но когда я смотрел на неё, был готов пройти сложный путь природного индивидуалиста и стать, возможно, первым деревом, которое найдёт себе партнёршу. Причём эта партнёрша не только будет из другого рода, но и из другой страны.
Береза была этого достойна. Её стройный ствол, белоснежная кора с изящными прожилками, манящие розовые пестики, всё вызывало восторг. Её внутренний мир был ещё прекраснее: она была гордой, смелой, немного застенчивой и одновременно кокетливой. Берёза всегда была ухоженной и изящной. Она обладала прекрасным чувством юмора. Даже зимой, когда мы оба оставались без листвы, она утверждала, что это модно.
Но это и было моей проблемой. Я никогда даже не прикоснулся к ней. Хотел, сильно хотел, но боялся. Стеснялся. А главной преградой между нами было расстояние.
Иногда их кончики едва касались друг друга в шаловливом порыве ветра, но это были лишь мгновения. Она белела и отстранялась, он покрывался жёлудями и почти всегда терял сознание. Иногда он задумывался о том, чтобы сократить расстояние, разделяющее их. Он вспоминал, как дуб Веков однажды шептал о странных ходячих деревьях, которые могли перемещаться в поисках влаги, их называли мангровыми. Но на лесной поляне никто о них не слышал, и эта мысль постепенно уходила на задний план.
Однажды пасмурным днём южный ветер принёс на поляну двух новых и весьма примечательных её обитателей.
Сегодня я знаю, что это должно было стать испытанием наших чувств с Берёзой. Это были Hedera Helix, у нас её называли Плющ, и Секвойя, мамонтово дерево. Я звал их просто, Гедера и Мамонт. У обоих был горячий южный темперамент, и они с лёгкостью привлекли внимание остальных обитателей леса.
Мамонт сразу стал главным секс-символом леса. Он был огромным и во всём превосходил остальных. Все могли видеть только его нижние части, которые, нужно признать, были чем-то невообразимым. Его корни были в три раза больше моих. Я радовался, что в отличие от меня, его ствол был полон неровностей. Однако это оказалось ошибкой: все начали утверждать, что это невероятно привлекательно. Его крону никто не видел, она была слишком высоко. Я помню её лишь смутно, потому что Мамонт рос как на дрожжах. Лес любовался его кроной только один годичный круг. Как велики были его фитоморфные черты, так же велик был и его шарм, и умение влиять на других. Он быстро завёл знакомства и стал всеобщим другом.
Почему-то я его другом не стал. Возможно, он чувствовал, что я одновременно восхищаюсь им и ненавижу.
Интересно, ведь мы, деревья, ненавидим только тех, кто причиняет нам вред. Моя ненависть к Мамонту проистекала из ревности. Невозможно было не заметить, что он небезразличен Берёзе. Она всё ещё проводила со мной много времени, но мне казалось, что делает это из вежливости. Это уже не были весёлые, искренние забавы. Часто я замечал её задумчивой, даже печальной. Что-то её тревожило, но я не знал, что именно. Тогда я винил в этом Мамонта. Я решил избавиться от него.
Но как? Все, кто когда-либо имел ко мне претензии, но боялся моей величины, теперь утратили страх. Мамонт подстрекал всех против меня. Уже это были не только дерзкие шиповниковые кусты. Благодаря своим связям он добился на совете дятлов решения, что они должны изодрать меня в клочья. А ещё больше меня разозлило его решение на совете бобров.
Начались для меня трудные времена.
Берёзу я несколько раз замечал за кокетством с ним. При свете дня, без малейшего стеснения. Я был в ярости. Мне казалось, что я остался совсем один.
Неожиданно помощь пришла от Гедеры.
Гедера не была особо красивой. У неё не было полноценного ствола, не было кроны. Она была лишь чем-то вроде сплетения листьев. Но все её недостатки компенсировались гибкостью, умением обвиваться, остроумием и невероятной харизмой. Её изящные изгибы и ловкие переплетения приводили меня в восторг.
Я вновь начал дышать полной грудью.
Когда связываешь своё будущее с кем-то, появляется причина жить. Я ошибочно полагал, что Гедера заменила Берёзу в моём сердце. Моя жизнь стала принадлежать ей. Мне нравилось, как она ласково щекотала меня, обвиваясь вокруг, чтобы найти лучшее место для солнца. Я забыл аромат берёзы…
Я перестал воспринимать реальный мир. Утешал себя мыслью, что счастлив с Гедерой. Я не замечал ухаживаний Мамонта за Берёзой. Не видел, как она отвергала его и бросала на нас с Гедерой осуждающие взгляды.
Я даже не обратил внимания, что Гедера иногда поглядывала на Мамонта. Тогда я был слеп. Моя ненависть к Мамонту постепенно утихла, а к Берёзе я испытывал лишь лёгкую ностальгию, смешанную с беспокойством.
Между нами что-то было, но берёзы гордые, а я был слеп.
В минуты слабости я вспоминал предупреждающий шёпот дуба Веков о том, чтобы быть осторожным с опасным плющом, но тут же махал ветвью, отпуская мрачные мысли из своей кроны. Мне хотелось развеяться, поэтому, став приятелем бобров, я подстрекал их разобрать охотничий домик неподалёку. Иногда мою радость омрачал грустный взгляд Берёзы. Мамонт становился всё настойчивее в своих ухаживаниях за ней. Это огорчало меня, возможно, причиняло боль, но мой союз с Гедерой и осколки уязвлённой древесной гордости не позволяли мне вмешаться.
Я не хотел признавать, что никогда не дал Берёзе понять, что чувствую к ней, а она была слишком гордой, чтобы предпринять какие-либо действия. Мамонт становился всё более раздражительным и злым, а Гедера, всё властнее и более собственнической. Что случилось с нашей лесной поляной?
Я завоевал уважение тех, кто этого не стоил, и потерял ту, кто стоила всего. Как сложна жизнь во Флоре. Вы мечтаете о чём-то многие годовые кольца, представляете, как это будет. Ложитесь спать и просыпаетесь с мыслями о ней. А потом появляется что-то или кто-то, и вы меняете всё на ложное сияние дружбы или отношений. Нет, так это не должно закончиться.
Я знаю Берёзу с того времени, когда она была всего лишь маленьким семенем, и хочу продолжать узнавать её.
С Гедерой мы в последнее время всё чаще спорим за место под солнцем, а грубые шутки Мамонта больше никого не веселят. Лес становится всё тише.
Ходят страшные слухи о строительстве человеческой дороги. Вороны каркают тревожные новости о разгневанном леснике, чей домик разобрали бобры. Гедера становится всё нервознее. Она уверяет, что её вырубят первой. Её паника начинает меня раздражать. Мамонт перестал обращать внимание на окружающих, замкнулся в себе и продолжает расти, заслоняя всё больше света своей огромной кроной. Никто не знает, что будет дальше.
Одна лишь Берёза остаётся спокойной в своей потрясающей красоте. Она великолепна. Я смотрю на истеричную Гедеру, которая теперь даже лишилась своих листьев, и она кажется мне всего лишь комком нервов. Я понимаю, что её нельзя сравнить с Берёзой, но именно я сам являюсь творцом своей судьбы.
В последнее время Гедера обвивает меня всё крепче. Не знаю, как я мог когда-то считать это привлекательным. Её хватка действительно сильная, но пока я дышу, у меня ещё достаточно солнечного света, и я чувствую себя относительно нормально. Однако мои листья жалуются на нехватку тепла и света, а корни ропщут, что Гедера крадёт влагу. Она становится всё могущественнее, а я всё слабее.
Я не сопротивляюсь. Заслужил ли я это? Предчувствие конца заставляет меня подводить итоги. Дубы живут от четырёхсот до шестисот лет, а некоторые, как дуб Веков, доживают до двух тысяч. Мои сто двадцать лет кажутся каплей в море времени.
Я часто думал об уходе и точно знал, что не хочу остаться здесь один. Ведь берёзы живут гораздо меньше. Должно быть ужасно, когда ты проводишь с кем-то всю жизнь, а затем однажды он уходит.
Из депрессивных размышлений меня вырывает взгляд Берёзы. В нём нет упрёков. Сейчас я понимаю, насколько хорошо её знаю. Энергия, исходящая от неё, будто пытается вернуть мне вкус к жизни, изменить ход времени и вдохнуть жизнь в то, что уже давно было забыто. Она полна прощения, сочувствия и нежности. Она ласкает меня, гладит мою крону, шепчет слова радости.
Но я чувствую и холод, исходящий от смертельного объятия Гедеры. Чем больше тепла я чувствую от взгляда Берёзы, тем сильнее меня душит Гедера. Я знаю, кто победит в этой борьбе.
Из темноты начинают всплывать первые воспоминания. Ночи, полные звёзд и мечтаний, идеальное приземление на лесную поляну, детство, взросление. В этих воспоминаниях смешиваются грусть и радость. Во всех них есть Берёза, которую я любил и люблю. Да, люблю.
Её хватка становится невыносимой. Из последних сил я тяну ветвь к Берёзе. Мы касаемся друг друга, и... я понимаю, что это наш последний момент вместе.
Гедера злобно шипит, трава грустно шелестит. Из недалёкой Дубравы слышатся прощальные псалмы дубов. Последнее прикосновение, последний взгляд, последнее шёпотом признание, которое я должен был выкрикнуть давно:
„ Я люблю тебя, Берёза! Всегда любил и всегда буду любить!“
Больше мне не позволяют говорить смертельные объятия. Мои мысли стремительно падают в бездонную тьму.
Наступило морозное утро поздней осени. Лесник Гондаш отправился на привычную прогулку. Сегодня он планировал выбрать красивое дерево для нового домика. Во время обхода он наткнулся на очень необычную поляну. Абсолютная тишина. Ни птиц, ни шума.
Гондаш уже хотел уйти, чтобы не нарушить какую-то священность этого места, но его взгляд упал на очень высокое дерево. Оно было полностью оплетено и заросло Плющом, но всё же можно было понять, что это редкая Секвойя.
Недалеко от Секвойи его привлекло кое-что другое. Два мёртвых дерева, переплетённых ветвями. Тёмный дуб и серая берёза. Их единение показалось Гондашу чем-то мистическим. В союзе двух столь разных деревьев он увидел частичку символики.
Секвойя была выбрана в качестве замены разрушенной хижины. Гондаш сделал из неё великолепный сруб и превратил его в туристическую достопримечательность. Он показывал её до тех пор, пока его не избили активисты Greenpeace.
Плющ стал основным растением в уголке дома Гондаша, называемом зимним садом. Таким образом, он оказался обречён на жизнь в стеклянной клетке, где у него было достаточно влаги, но он больше никогда не почувствует прикосновения солнца или ветерка.
Над тихой Дубравой возвышается голая скала, на которой люди построили замок.
Из замка открывается прекрасный вид, но туристы приходят сюда и по другой причине. Замок может похвастаться входными воротами, вокруг которых ходит красивая легенда. Ворота сделаны из крепкой дубовой древесины. Их края украшают полосы берёзовых ветвей. Они символизируют одновременно препятствие и единение. Единение дуба и берёзы, силы и хрупкости, мужчины и женщины.
Неудивительно, что настой из коры дуба и берёзы обладает целебными свойствами и является основным ингредиентом напитка любви.
А легенда? Она о любви, которая преодолевает даже время. Говорят, что если в ясную ночь приложить ухо к воротам, можно услышать слабый шёпот. Это шёпот двух влюблённых, которых наградили любовью на вечность.
Из легенды следует и поучение: иногда лучше разорвать корни, сделать шаг вперёд и прожить жизнь, не оглядываясь на других.
А этот шёпот? У каждого из нас есть шанс услышать его. Нужно лишь приложить сердце, которое умеет слушать…
Support my work by scanning this QR code with your banking app.

Thank you for your support! 🙏
Подписаться
Подпишитесь на нашу рассылку, чтобы получать новости, анонсы продуктов и многое другое.
- Выбор выделенного элемента приводит к полному обновлению страницы.
- Открывается в новом окне.